Каминчанин твердо знает, что он работает ради процветания и развития института Крюкова, своего министерства, своей отрасли. А коловертец словно бы не только для своего министерства старается и даже не только для других отраслей, но также для чего-то еще. Но для чего? — вот в чем вопрос.
Для коловертца, помимо институтского руководства, как бы существует более высокая инстанция, чье решение является определяющим. Поэтому коловертец, как шар, наполненный легким газом. Если бы каминчанин не держал его за веревочку, он бы, возможно, давно улетел в небо. И проблема эта скорее психологического, нежели физического характера. Ибо и каминчанин и коловертец суть высококвалифицированные товарищи специалисты, обеспечивающие настоящее и будущее своей страны.
22
Иногда кому-нибудь из каминчан приходит в голову сумасбродная идея объединить молодые таланты независимо от должностей и принадлежности к теоретикам, ученым-экспериментаторам или инженерам. Обычно в число объединяемых попадает шесть-семь человек коловертцев и каминчан из тех, с кем высокое руководство здоровается за руку, кто входит к директору или одному из его заместителей без доклада, а лишь мимоходом спросив у секретаря:
— У себя?
Или:
— Он один?
Собираются вместе для обсуждения какой-либо идеи, которая вне плана и программы зародилась в голове одного из участников встречи.
По мере того как генератор идеи — центр будущего кружка — утверждается в мысли осуществить ее, он, встречая друзей и коллег в коридорах, на заседаниях, в столовой или на улице, говорит им:
— Есть дело. Давайте как-нибудь на днях встретимся, поговорим. Хорошо бы кого-нибудь из биологов пригласить. Может, Балавадзе? Он, кажется, парень с головой. Сделайте милость, поговорите с ним — вы его лучше знаете.
Так начинается обычно этот бескровный заговор, как правило, не затрагивающий интересы институтских властей и потому не преследуемый ими.
Собираются в одной из лабораторных комнат или в кабинете, если инициатор встречи занимает ту должность, которая позволяет ему иметь отдельный кабинет с телефоном, маленькой доской на стене и окном, выходящим в парк. Обычно возраст участников не превышает того, когда кандидаты наук созрели, чтобы быть докторами, а доктора — членами-корреспондентами Академии наук. Инициатором и организатором такого симпозиума становится, как правило, каминчанин с прогрессивными взглядами, лояльно относящийся к коловертцам, понимающий пользу объединения специалистов различных направлений.
Какого же рода идеи обсуждаются на таких встречах? Непременно смелые, иногда даже грозящие обновить и изменить тот мир, которому принадлежит институт Крюкова.
Почему идеи эти не включаются в текущие планы? Потому, утверждают их авторы, что старики считают едва ли не все прекрасные идеи вздорными, преждевременными или второстепенными. На то они и старики, объясняют авторы, чтобы препятствовать осуществлению смелых идей молодых.
И вот собираются молодые сотрудники института Крюкова, чтобы обсудить такую идею. Это даже еще не замысел — скорее мечта, принадлежащая инициатору встречи. Скажем, прогрессивный каминчанин мечтает о том, чтобы автоматизировать процесс изготовления определенного рода блоков и тем самым значительно повысить производительность труда на родственных институту предприятиях, а также увеличить выпуск соответствующих изделий.
Что представляет собой блок? Систему элементов, заключенных в оболочку, точно сломанная нога в гипс. Оболочку приходится накладывать вручную, наращивать слои на сложную по форме основу. Представляется также желательным (эта задача до настоящего времени также не решена), чтобы через заданное время оболочка блока разрушалась сама собой.
Как представляет себе решение этой проблемы прогрессивный каминчанин? Химик, соображает он, должен будет разработать такой синтетический материал, который при высокой температуре легко бы перерабатывался, а при низкой представлял бы собой сверхтвердый, сверхпрочный, сверхвлагостойкий, сверхэластичный полимер. (Итак, слово за химиками.) Конструктор создаст такую машину, которая бы позволила перерабатывать полимер в толстую пленку и натягивать ее на готовый блок, как эластичный носок на ногу. (Послушаем конструкторов. Что скажут они?) За биологом остаются микробы, которые будут спать до поры до времени, а потом, вдруг проснувшись и изрядно проголодавшись за время спячки, как хищные рыбки пираньи, набросятся на покрытый пленкой блок и вмиг обгложут его, оставив один скелет. (Что думает по этому поводу тов. Балавадзе?)
И наконец, последнее. Как представляет себе каминчанин-энтузиает осуществление этого плана на деле? Поскольку работа инициативная, поисковая, поскольку ни средств, ни времени, ни материалов, ни дополнительных людей для ее осуществления ожидать не приходится, генератор идеи предлагает выкроить время, материалы и силы из имеющихся в наличии. Сразу после окончания маленького молодежного совещания химик-коловертец, вернувшись в свою лабораторию, загрузит в колбу все, что ему потребуется, включит электроплитку, мешалку, пустит воду в обратный холодильник, и к вечеру нужный полимер будет готов. Тем временем биолог, бросив в стакан несколько оставшихся от обеда хлебных крошек, начнет выращивать свои микробы-пираньи, а конструктор, задержавшись на работе, набросает принципиальную схему будущей машины.
Так в общих чертах представляет себе каминчанин-энтузиаст осуществление великого, дерзновенного плана, при том, конечно, условии, что сам он не является ни биологом, ни конструктором, ни химиком.
— Давайте попробуем, товарищи, — говорит он. — Попытка, как говорится, не пытка, а в случае удачи Государственная премия нам обеспечена.
Так думает и говорит каминчанин как бы в шутку, но на самом деле вполне серьезно.
А теперь послушаем, что скажут химики, биологи, конструкторы.
Если бы автором такой идеи был обыкновенный каминчанин-ортодокс, службист, работающий по форме номер пять, коловертцы вряд ли стали бы с ним церемониться. Но поскольку в данном случае это человек прогрессивный и сочувствующий коловертцам, они думают одно, а говорят другое.
«Во-первых, — думает химик, — такого полимера нет, и вряд ли когда-нибудь удастся его получить. Во-вторых, для того чтобы разработать полимер нового типа, нужно работать лет шесть, по крайней мере, и не с тем количеством сотрудников, которое у меня есть. В-третьих, чтобы разработать подобный полимер, нужно заниматься им и ничем другим, и еще неизвестно, получится ли что из этого. Между прочим такие вещи не делаются».
— Нужно подумать, — тем не менее говорит химик, втайне надеясь, что биолог скажет более определенно ибо разве сможет он вывести столь замечательно разумных микробов?
«Боже праведный, — думает тем временем биолог Балавадзе, — только этого не хватало. У нас, можно сказать, тема, имеющая мировое значение, — на нее-то нет времени, а мне предлагают заниматься заведомой чепухой». Но, поскольку биолог хорошо знает прогрессивные взгляды председателя собрания и уважает их, он не говорит «чепуха». Вместо этого он говорит:
— Это очень сложная проблема.
Прогрессивному каминчанину следовало бы пригласить на это собрание не Балавадзе, а какого-нибудь другого биолога, ибо люди с таким творческим темпераментом, как у Балавадзе, поглощены собственными идеями, которые едва успевают осуществлять. Но в том-то и сложность, что прогрессивному каминчанину нужен именно такой человек, о котором, недоуменно пожимая плечами, говорит весь институт, не понимая, чего он все-таки хочет от жизни. Денег? Его ведь хотели повысить в должности. Власти? Тоже предлагали. Но он отказался от того и от другого, ибо предлагаемое якобы не совпадало с тем, что ему требовалось для осуществления его сумасшедших идей. («Может быть, не таких уж и сумасшедших?» — со страхом думает порой обыватель от науки, сплошь и рядом во всеуслышание называвший их сумасшедшими.) Словом, прогрессивному каминчанину по причине особой ценности его идеи нужен настоящий коловертец, каковым является биолог Балавадзе.
Ну а что говорит конструктор? Что может сказать конструктор после того, как коловертцы сказали: «Нужно подумать»?
— Сделаем, — говорит трудолюбивый и исполнительный конструктор.
— Значит, договорились! — радостно заключает собрание председатель.
23
Спросим себя: хороша ли мечта прогрессивного каминчанина об автоматизации процесса изготовления блоков? Очень хороша. Можно даже сказать: мечта первый сорт. Мечта, выдающая в нем каминчанина-мечтателя с головы до ног. Подобная мечта никогда бы не могла овладеть коловертцем. В этом смысле последний мыслит более конкретно и трезво, чем каминчанин. А в те области, где он не умеет мыслить конкретно, коловертец не пускает свою мечту.
